Шестая могила не за горами - Страница 56

— Твоя? — подойдя ближе, спросила я у Рейеса.

Он что-то делал с двигателем Куды. Причем сам двигатель был настолько чистым, что с него можно было есть, настолько блестящим, что перед ним можно было делать макияж, и таким большим, что от него наверняка дрожала земля.

Где-то вдалеке послышался грохот, и я посмотрела вверх. На темном небе собирались серые тучи.

Вернувшись мыслями к мистеру Злюке, я наклонилась над двигателем, чтобы увидеть, что с ним делает Рейес. В свете подвесного светильника мне удалось частично рассмотреть внизу его лицо. Не обращая на меня ни малейшего внимания, он продолжал что-то закручивать. Оставалось лишь надеяться, что это действительно нужно было закрутить, потому что Рейес, похоже, с головой ушел в дело. Знакомый жар обволакивал меня со всех сторон. Я поставила локти на что-то блестящее и уперлась подбородком в сложенные ладони.

— И долго ты будешь злиться?

Не желая встречаться со мной взглядом, Рейес продолжал свое дело. Поддавшись порыву, я покосилась на длинные сильные ноги, умопомрачительные узкие бедра и крепкий рельефный живот. Футболка чуть-чуть задралась, обнажив немножко совершенства над джинсами. От одного только вида у меня потекли слюнки.

— На что конкретно ты злишься? — поинтересовалась я, вдруг осознав, что причин у Рейеса может быть целая уйма. У меня вообще талант бесить людей.

Наконец он заговорил, и мне пришлось оторваться от созерцания обалденной красоты.

— Ты ведешь расследование. Причем уверена, что расследуешь мое похищение.

Так вот почему он бесится! Минуточку! Я ведь не ослышалась?

— Что значит «уверена»? То есть не ты был похищенным у Фостеров ребенком?

Отложив не то ключ, не то отвертку, Рейес взял другой такой же зловещий на вид инструмент.

— Я, но похищением это нельзя назвать даже с натяжкой.

Пытаясь рассмотреть его сквозь начинку под капотом, я наклонилась ниже:

— Что ты имеешь в виду? — Вспоминая детали дела о похищении, я никак не могла уцепиться за нужную мысль. — Не понимаю. Разве тебя не похищали?

— В тот раз — нет.

Он что-то сделал, и от давления машинка дернулась.

— Пожалуйста, Рейес, объясни мне. Тебя похитили у Фостеров или нет?

— Что бы я тебе ни рассказал, все без толку. С полученной информацией ты творишь, что хочешь, и никогда не думаешь о последствиях своих действий.

— Ты очень, очень ошибаешься. — Я опустилась на колени и заглянула под машину. Тонкая ткань футболки натянулась на крепких бицепсах Рейеса. — Как раз о последствиях я и думаю. И делаю все, что в моих силах, чтобы помочь…

— Незнакомцам, — перебил меня Рейес и так туго закрутил какую-то гайку ключом, что машинка опять дернулась вниз. — Людям, которых даже не знаешь. А о тех, кто рядом с тобой, совершенно не думаешь. Тебе плевать, как на них могут отразиться твои поступки.

Его слова потрясли меня до глубины души.

— По-твоему, мне наплевать на родных и друзей?

— Ты слишком многим пытаешься помочь, и на остальных не хватает сил. Слишком много ты на себя берешь и многим рискуешь. Поэтому тебе не победить.

Зуб даю, он намеренно сменил тему. Вспомнил наш старый спор, чтобы сбить меня со следа.

— Рейес, тебя похитили у биологической семьи или нет?

Тяжело дыша, он отложил ключ и наконец-то посмотрел на меня. В свете светильника его глаза мерцали.

— Да.

— Значит, Фостеры — твои биологические родители. То есть те, которых ты выбрал, чтобы родиться на земле. Так?

— Нет.

Он вернулся к работе, а я стиснула зубы, чтобы не взорваться.

— Значит, у Фостеров похитили ребенка, но это был не ты.

— Нет. И еще раз нет.

На несколько секунд я застыла, загипнотизированная его действиями. Тени между мышцами смещались каждый раз, когда Рейес напрягался.

— Попробую пойти от обратного. У Фостеров не похищали ребенка, — я помолчала, чтобы подыскать правильные слова, — но этим ребенком был ты. Ты был ребенком Фостеров.

— Теплее.

— Боже мой! — Я распласталась по асфальту со всем присущим мне драматизмом. Разумеется, аккуратно, чтобы не покалечиться. — Я тебе миллион долларов дам, если ты сам все расскажешь.

Рейес посмотрел на ключ, который держал в руке.

— Нет у тебя таких денег.

— Ну ладно. — Я перекатилась на спину, похлопала себя по карманам и вытащила все содержимое. Три однодолларовых купюры, мелочь и арбузную мармеладку. — Я дам тебе три доллара пятьдесят два цента и мармеладку.

Черты Рейеса смягчились, когда он снова удостоил меня взглядом.

— Я собирался отказать, но раз уж ты предлагаешь мармеладку… — Он вылез из-под машины и помог мне встать на ноги. — Если я тебе расскажу, ты мне кое-что пообещаешь?

— Обещаю станцевать стриптиз на коленях, — отозвалась я, убирая с лица растрепавшиеся волосы. — У тебя на коленях.

— Договорились. Меня не похищали у Фостеров.

Я отряхивала задницу, но застыла, услышав его следующие слова:

— Фостеры сами меня похитили.

Пока я пыталась уговорить глаза вернуться в глазницы, Рейес достал из-под машины светильник и закрыл капот. Я и раньше пыталась поговорить с ним о том, как прошло его детство с Эрлом Уокером — монстром, который его вырастил. Рейес не хотел делиться подробностями. Сейчас речь шла о другом, но и тут я чувствовала, что он не горит желанием обсуждать эту тему. Он вытер руки о тряпку, словно и не замечая, что с ног до головы покрыт грязью и маслом. Да уж, для определения слова «сексуальность» в словарь можно запросто вклеить его фотку.